В условиях беспрецедентных ограничений в отношении доступа к традиционной международной банковской системе тематика криптовалюты и, особенно, стейблкоинов приобрела особую популярность.
Между тем, в российском законодательстве общего регулирования (то есть исключая экспериментальные правовые режимы Банка России) не решён вопрос о юридической природе стейблкоинов. Некоторые из них (например, токен DAI), в силу положений ч. 3 ст. 1 Закона о ЦФА могут быть квалифицированы как цифровая валюта, поскольку в отношении них отсутствует обязанное лицо. При этом Банк России в своем аналитическом докладе «Стейблкоины: опыт использования и регулирования»[1] указывает, что обеспеченные стейблкоины, у которых имеется обязанное лицо, осуществляющее их выпуск, могут не рассматриваться в качестве цифровой валюты.
В этой связи особенно актуален вопрос квалификации одного из наиболее популярных стейблкоинов – USD Tether (USDT).
По нашему мнению, функциональное определение USDT может быть следующим. USDT представляет собой цифровой актив, выпускаемый компанией Tether Limited (или ее аффилированными лицами) для обращения в различных информационных системах (блокчейнах), стоимость которого декларируется эмитентом как привязанная к одному доллару США в результате наличия резервного обеспечения эмитента.
Учитывая наличие обязанного лица, в рамках российского законодательства общего регулирования USDT не может быть квалицирован как цифровая валюта.
В ситуации «лоскутного» регулирования российские суды пока также не смогли выработать единый подход к квалификации USDT. С одной стороны, суды не видят препятствий в том, чтобы квалифицировать USDT как цифровую валюту. С другой стороны, иногда суды применительно к USDT используют термин «криптовалюта», который не предусмотрен действующим российским законодательством.
Отсутствие устоявшейся практики по квалификации юридической природы USDT, безусловно, создаёт сложности на практике, однако не препятствует заключению договоров в отношении USDT.
О возможности заключения договора займа в USDT читайте далее.
Российским законодательством не установлены запреты на использование криптовалюты (в её самом широком и незафиксированном в законодательстве понимании) в гражданских отношениях.[2]
Превалирует точка зрения, в соответствии с которой криптовалюта является иным имуществом по смыслу ст. 128 ГК РФ, следовательно, может быть предметом договорных отношений, предусмотренных гражданским законодательством РФ. Такой вывод в целом подтверждается судебной практикой.[3] Не все суды согласны с такой оценкой, и существует обратная практика.[4]
В соответствии с п. 1 ст. 807 ГК РФ предметом по договору займа могут быть деньги, вещи, определенные родовыми признаками, или ценные бумаги. Исходя из буквы закона, данный список является закрытым, соответственно, в него не попадает иное имущество.
При этом в российском праве допустима конструкция непоименованного договора, предусмотренная пунктами 2-3 ст. 421 ГК РФ, в соответствии с которой, стороны по своему соглашению могут заключить договор, не предусмотренный законом или иными правовыми актами.
Следовательно, в случае если действительная воля сторон направлена на заключение договора, предметом которого будет являться криптовалюта, а отношения, установленные договором, будут идентичны отношениям сторон при договоре займа, к такому договору необходимо применять нормы о договоре займа.
Таким образом, возможно создание непоименованного в российском праве договора займа криптовалюты.
Более того, в судебной практике неоднократно рассматривались договоры займа USDT и криптовалюты.
В подавляющем большинстве дел суд не ставил под сомнение возможность заключения договора займа с использованием криптовалюты / стейблкоинов, однако иски займодавцев отклонялись по причине недоказанности факта передачи криптовалюты / стейблкоинов заемщикам.[5]
Более того, удалось обнаружить практику, где суд напрямую применяет нормы о договоре займа к USDT.[6]
Важно: в одном из дел[7] суд отказал истцу в правовой защите по договору управления USDT, ссылаясь на то, что он не проинформировал о факте обладания цифровой валютой в порядке, установленном ч. 6 ст. 14 Закона о ЦФА. На наш взгляд, в отношении USDT такая квалификация некорректна, поскольку USDT не должен признаваться цифровой валютой в связи с наличием обязанного лица.
Таким образом, можно сделать следующие выводы:
Заём в USDT по российскому законодательству возможен и не запрещён.
При использовании USDT в качестве предмета договора суд с высокой вероятностью будет квалифицировать отношения как непоименованный договор и применять нормы о договоре займа.
Суды в целом не склонны к признанию таких договоров недействительными и не отказывают в предоставлении правовой защиты в случае нарушения такого договора.
Суды с настороженностью подходят к фактической стороне отношений с использованием криптовалюты. При общем признании судами возможности договора займа в USDT, зачастую суды сомневаются в реальности отношений: например, не признают факт передачи криптовалюты или не могут оценить такой факт.
Мы рекомендуем сторонам максимально подробно описывать в договоре механику (i) идентификации отправителя/получателя USDT, (ii) движения USDT по адресам-идентификаторам или счетам аналитического учета централизованных сервисов, (iii) установления факта и момента получения USDT, а также (iv) форму и содержание документов, подтверждающих указанные факты.
В результате некорректной квалификации USDT в качестве цифровой валюты нельзя исключить риск отказа в правовой защите на том основании, что лицо не проинформировало о факте обладания цифровой валютой в порядке, установленном ч. 6 ст. 14 Закона о ЦФА.
[1] См., стр. 20 указанного доклада
[2] Письмо ФНС России от 03 октября 2016 № ОА-18-17/1027
[3] См., например, Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 28 сентября 2023 № 10АП-14459/2023 по делу № А41-75443/2021, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 мая 2018 № 09АП-16416/2018 по делу № А40-124668/2017
[4] Постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 10 августа 2023 № 04АП-2828/2023 по делу № А58-8363/2022
[5] См., например, Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 27 февраля 2023 № 17АП-852/2023(1)-АК по делу № А60-66718/2021 (подтверждено: Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 24 мая 2023 № Ф09-2455/23 по делу № А60-66718/2021), Определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 28 ноября 2024 № 88-21037/2024 (УИД 86RS0004-01-2022-011046-03)
[6] См., Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 16 ноября 2024 № 88-27026/2024 (УИД 03RS0002-01-2023-008035-78)
[7] См., Определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 4 октября 2024 по делу № 88-23350/2024 (УИД 77RS0023-02-2023-014575-46)