I. Обстоятельства дела
В настоящем деле арбитражные суды рассматривали требование кипрской компании Konoplex Limited (далее – «Кипрская компания») о признании недействительным решения собрания российского ООО «Коноплекс» (далее – «Общество»).
Участниками Общества на момент спора являлись Кипрская компания и гражданин Белоусов Р.О. (по 50% участия). Последний также являлся генеральным директором Общества и одним из трех директоров Кипрской компании.
Кроме того, Белоусов Р.О. являлся представителем Кипрской компании в России по доверенности. В объем полномочий по доверенности, в частности, входило право участвовать в общих собраниях Общества и голосовать от имени Кипрской компании по вопросам повестки дня.
Впоследствии Белоусов Р.О. отказался от должности директора Кипрской компании, однако доверенность на его имя не была отозвана.
В 2022 г. уже после прекращения своих полномочий на посту директора Кипрской компании Белоусов Р.О. созвал внеочередное общее собрание участников Общества, на котором проголосовал лично от своего имени (в качестве участника Общества) и от имени Кипрской компании (в качестве представителя по доверенности). Принимаемым решением вносились изменения в устав, в результате чего расширялись полномочия директора Общества. Также решением избирался новый состав совета директоров, члены которого были лояльны Белоусову Р.О.
Суд первой инстанции признал указанные решения недействительными в связи с нарушением предусмотренного уставом порядка уведомления Кипрской компании о проведении общего собрания. Суд также применил правила о недействительности сделок, совершенных представителем в ущерб интересам представляемого (п. 2 ст. 174 ГК РФ).
При этом суд первой инстанции привел 3 группы аргументов.
Действительность формально не отозванной Кипрской компанией доверенности на имя Белоусова Р.О.
Белоусов Р.О. не имел полномочий на голосование от имени Кипрской компании.
Суды сделали вывод о том, что доверенность выдана Белоусову Р.О. именно как директору компании. «Право действовать от имени Кипрской компании у Белоусова Р.О. прекратилось в дату принятия его отставки на должности директора, поскольку после принятия его отставки с должности директора названная доверенность прекратила свое действие по причине утраты субъекта, которому такие полномочия доверяются».
По мнению суда, отказываясь от полномочий директора, Белоусов Р.О. отказался также и от полномочий, которые были ему предоставлены для их реализации на территории Российской Федерации путем выдачи доверенности.
Нарушение Белоусовым Р.О. интересов Кипрской компании
Между Белоусовым Р.О. и Кипрской компанией имелся корпоративный конфликт. Кипрская компания доказала, что была не согласна с действиями Белоусова Р.О. по управлению Обществом, неоднократно выражала недоверие ему как директору Общества.
При таких обстоятельствах для любого разумного участника гражданского оборота очевидно отсутствие воли со стороны Кипрской компании на изменение структуры управления в сторону расширения контроля над Обществом директора, доверие к которому утрачено.
Голосуя на общем собрании от имени Кипрской компании, Белоусов Р.О. действовал в ущерб ее интересам, что является одним из условий признания сделки недействительной на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ.
Допустимость голосования на общем собрании одновременно от своего имени и от имени другого участника по доверенности
Суд указал, что голосование на общем собрании является разновидностью сделки, в связи с чем «Белоусов Р.О. не мог совершать такие действия, поскольку он же является вторым участником ООО «Коноплекс», а также его генеральным директором». Белоусов Р.О. действовал недобросовестно, исходя из собственной выгоды и в противоречие воле Кипрской компании.
При этом суд сослался на п. 3 ст. 182 ГК РФ, согласно которому представитель не может совершать сделки от имени представляемого в отношении себя лично, а также в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является, за исключением случаев, предусмотренных законом.
Арбитражный апелляционный суд не согласился с данными выводами и отменил решение суда первой инстанции, приняв по делу новое решение об отказе в иске. Арбитражный суд округа поддержал позицию апелляционного суда. Отклонив доводы о процедурных нарушениях при принятии спорного решения общего собрания, вышестоящие суды также не согласились и с аргументами в пользу недействительности решения собрания в связи с пороками представительства, указав на следующие обстоятельства:
Белоусов Р.О. не был надлежащим образом уведомлен об отзыве доверенности, в связи с чем доверенность на его имя продолжала действовать;
Белоусов Р.О., хотя и отказался от должности директора, не отказывался от доверенности; и
после добровольного ухода с должности директора Кипрской компании Белоусов О.Р. утратил лишь право на участие в общем собрании участников Общества как директор компании, но не право на участие в общем собрании участников Общества по доверенности.
Не согласившись с выводами апелляционной и кассационной инстанций, Кипрская компания обратилась с кассационной жалобой в ВС РФ.
II.Выводы суда
ВС РФ не согласился с выводами судов апелляционной и кассационной инстанций, оставив в силе решение суда первой инстанции об удовлетворении иска.
Признав вслед за арбитражным судом первой инстанции процедурные нарушения при принятии спорного решения, ВС РФ также высказался по существу вопросов, связанных с пороками представительства. При этом ВС РФ подчеркнул, что суды апелляционной и кассационной инстанций не привели мотивов отмены решения суда первой инстанции в части оспаривания решения общего собрания в связи с пороками представительства, ограничившись констатацией того факта, что доверенность Белоусова Р.О. не была отменена в установленном порядке.
В части сохранения действия доверенности Белоусова Р.О. ВС РФ отметил, что названная доверенность выдана на основании единогласного решения трех директоров Кипрской компании, в число которых входил Белоусов Р.О.
В этом случае, по мнению ВС РФ, доверенность, по сути, представляет собой «акт, уполномочивающий одного из трех директоров на представление интересов компании». Иной доверенности Белоусову Р.О. «как физическому лицу» выдано не было.
Следовательно, отказавшись от поста директора, Белоусов Р.О. не был вправе использовать и доверенность.
При этом ВС РФ дополнительно упоминает, что отказ лица, которому выдана доверенность, от полномочий влечет прекращение доверенности на основании пп. 3 п. 1 ст. 181 ГК РФ и обязанность немедленно вернуть доверенность представляемому.
Выводы судов о разделении «управленческой» (право на участие в общем собрании участников Общества в качестве директора компании) и «организационной» (право на участие в общем собрании участников Общества в качестве представителя по доверенности) функций в данном случае ВС РФ признал не основанными на законе. Доверенность была выдана Белоусову Р.О. именно «как директору», а не «как физическому лицу».
В части нарушения Белоусовым Р.О. интересов Кипрской компании ВС РФ также согласился с выводами суда первой инстанции.
ВС РФ подчеркивает, что из существа отношений по ведению общего дела вытекает наличие у каждого из участников общества фидуциарной обязанности воздерживаться от поведения, причиняющего ущерб как их общему делу, так и другим участникам.
В то же время в результате принятых решений об изменении устава и избрании членов совета директоров, подконтрольных Белоусову Р.О., Кипрская компания утратила корпоративный контроль над Обществом. По мнению ВС РФ, Белоусов Р.О. действовал к собственной выгоде с целью формирования единоличного корпоративного контроля в Обществе.
При этом Белоусов Р.О. и Кипрская компания уже находились в состоянии корпоративного конфликта. Ранее Кипрская компания выразила Белоусову Р.О. недоверие как директору Общества и как добросовестному партнеру.
Во всяком случае, действуя заботливо и осмотрительно в интересах доверителя, Белоусов Р.О. должен был получить прямое согласие Кипрской компании на участие в собрании участников Общества и на голосование по вопросам повестки дня определенным образом.
На этом основании ВС РФ делает вывод о недобросовестном поведении Белоусова Р.О. при принятии спорного решения и о нарушении им прав и законных интересов Кипрской компании.
В этой связи ВС РФ признает спорные решения собрания недействительными на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ.
В голосовании на общем собрании одновременно от своего имени и от имени другого участника по доверенности ВС РФ установил конфликт интересов.
С учетом действий в ущерб интересам представляемого, ВС РФ усмотрел основание недействительности решения собрания по правилу п. 3 ст. 182 ГК РФ – совершение представителем сделки в отношении самого себя или в отношении другого лица, представителем которого он также является.
III. Почему это дело важно?
Признавая решения собрания недействительными на основании п. 2 ст. 174 ГК РФ и п. 3 ст. 182 ГК РФ, ВС РФ в очередной раз подтверждает:
(i) возможность оспаривания решений собраний по основаниям недействительности сделок, что не раз встречалось в практике ранее (cм., например: Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 11 июня 2020 г. № 306-ЭС19-24912 по делу № А65-3053/2019, Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30 июня 2020 г. № Ф04-6045/2019 по делу № А70-7199/2019, наш предыдущий обзор «Дела общества «Страховское»); а также
(ii) право на оспаривание решения собрания, принятого участником в своем интересе в ущерб другим участникам общества или в ущерб интересам самого общества (см., например: п. 13 Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25 декабря 2019 г.)).
Куда более неоднозначной в этом деле является позиция ВС РФ по вопросу абстрактности доверенности. ВС РФ рассмотрел эту проблему применительно к довольно необычной ситуации – выдаче доверенности директору общества, по общему, правилу имеющему право действовать от имени общества без доверенности.
В данном деле, как установили суды, доверенность была выдана одному из трех директоров Кипрской компании с целью представления ее интересов в России, в частности, голосования от ее имени на общих собраниях дочернего российского Общества.
Классический подход в теории представительства исходит из так называемого разграничения «внутренних» и «внешних» отношений представительства: пороки «внутренних» отношений представителя и представляемого, по общему правилу, не влияют на действие доверенности и на действительность сделок, совершенных представителем с третьими лицами. Применительно к выдаче доверенности директору это должно было бы означать, что прекращение «внутренних» корпоративных отношений в связи с отказом директора от должности не должно повлиять на действительность полномочий, основанных на выданной такому директору доверенности, поскольку в их основании лежат разные юридические факты (назначение на должность директора и выдача доверенности, соответственно).
Полномочия из доверенности должны в таком случае прекратиться в силу иного юридического факта, нежели отказ от должности директора (например, отмены доверенности или явно выраженного отказа от полномочий самого представителя).
Из этой логики в данном деле исходили суды апелляционной и кассационной инстанций, указывая на сохранение «организационной» функции представителя, основанной на доверенности, несмотря на прекращение «управленческой» функции, основанной на занимаемой этим же лицом должности директора.
Однако ВС РФ отмечает, что в доверенности содержалась ссылка на то, что она выдается Белоусову Р.О. именно «как директору», а не «как физическому лицу». Кроме того, доверенность, как указывает ВС РФ, в данном случае представляет собой «акт, уполномочивающий одного из трех директоров на представление интересов компании».
В этой связи ВС РФ фактически делает вывод об однородности полномочий директора, основанных на занимаемой им должности, и полномочий из доверенности.
Доверенность, выданная директору, в логике ВС РФ служила как бы «продолжением» его уставных полномочий. Следовательно, отказ лица от полномочий директора автоматически влечет отпадение и тесно связанных с ними полномочий из доверенности.
Законное основание для такого вывода ВС РФ обнаружил в пп. 3 п. 1 ст. 188 ГК РФ, устанавливающем, что одним из оснований прекращения доверенности является отказ представителя от полномочий.
Ранее суды не связывали действие доверенности с внутренними отношениями представителя и представляемого, в том числе в случаях, когда доверенность напрямую ссылалась на них.
Так, в Постановлении Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28 февраля 2024 г. № 17АП-12430/2023-ГК по делу № А60-52013/2023 суд указал, что полномочия представителя на голосование на общем собрании не зависят от наличия или отсутствия договора поручения с представляемым, равно как наличие в доверенности ссылки на поручение само по себе не ограничивает полномочия представителя.
В другом деле суд указывал, что отпадение основания представительства (прекращение полномочий директора) непосредственно не влечет прекращение полномочий для третьих лиц, полагавшихся на ЕГРЮЛ, где еще были отражены сведения о бывшем директоре (Постановление Тринадцатого Арбитражного Апелляционного суда от 27 июля 2020 г. по делу № А56-166477/2018).
На то, что действие доверенности не зависит от иных юридических фактов, кроме ее выдачи или прекращения по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 188 ГК РФ, указывалось также в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2022) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 1 июня 2022 г.), Постановлении Арбитражного суда Дальневосточного округа от 29 апреля 2021 г. № Ф03-1649/2021 по делу № А51-11979/2020, Постановлении Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 5 марта 2020 г. № 19АП-6921/2019 по делу № А36-7260/2018.
ВС РФ же в данном деле, напротив, указывает, что прекращение внутренних правоотношений, в связи с которыми выдавалась доверенность (осуществление представителем функций директора), должно прекратить и не имеющие формальной связи с ними, возникшие из иного юридического факта полномочия из доверенности.
Таким образом, вывод ВС РФ об автоматическом прекращении доверенности, выданной директору, отчасти ставит под сомнение принцип абстрактности доверенности.
С другой стороны, данная правовая позиция лишь дополняет основную аргументацию ВС РФ в части недопустимости использования полномочий представителя в ущерб представляемому, а также нарушения фидуциарных обязанностей участника общего дела, подтверждая сложившийся в судебной практике подход.
